В 2010 году Антон Бусько основал первый в Украине стритвир-бренд DITCH, ни на что особо не надеясь. Но проект выстрелил.
Следующие 7 лет он провел в рекламе: дизайнил и арт-директил в McCann, Adventa Lowe и Havas Digital. А потом ворвался в индустрию моды: сначала отвечал за креатив в концепт-сторах Sanahunt и The ICON, а сейчас руководит отделом стритвира в киевском ЦУМе.
Об уличной культуре, моде и просто стильных штуках он много рассказывает в своем тг-канале «Tony Говорит». Но нам этого было мало. Поэтому мы поговорили с Tony лично и узнали:
- — когда мода становится отстоем
- — почему любить дизайнера и не покупать его вещи — нормально
- — в чем романтика стритвира
- — чем фэшн похож на политику
- — как тренды становятся антитрендами
- — почему покупать реплики люксовых брендов правда плохо
Ты варишься в мире брендов давно. Как вообще относишься к моде?
Мода — потребительская штука, ее часто навязывают. Мы с женой сегодня выходили в город и за час насчитали 23 девушки в клетчатых фланелевых рубашках. Если называть это модой, то мода — отстой. Я против стадного инстинкта. Против того, чтобы покупать вещи, «потому что это модно». Я за то, чтобы покупать вещи, потому что это красиво.
А что для тебя красиво — в одежде и в целом?
У меня своеобразное понимание красоты. Оно построено на том, что я любил в юности — в основном это было связано со субкультурами. Тогда не было интернета, поэтому единственным источником модных референсов для меня были клипы. Увидел по телику какого-то репера — и такой: «О, широкие штаны. Сидят вот так вот. Хочу себе такие». Увидел надписи на футболках участников любимых групп — взял на заметку.
Чтобы круто одеваться, обязательно разбираться в моде?
Абсолютно нет. Куда важнее — иметь хороший вкус и стиль. Человека с чувством прекрасного не интересует мода как таковая. Ему нравится не вещь — ему нравится крой, цвет, принт, материал, форма или дизайнер и ДНК бренда. Я, например, фанат Рафа Симонса — хотя у меня нет ни одной вещи от него. Я просто не знаю, с чем бы я ее сочетал, у меня совсем другой стиль. Но у меня много вещей малоизвестных брендов или из секонда, просто потому что они мне подошли.
А что в твоем понимании «хороший вкус»?
Хороший вкус — просто набор художественных параметров. Иметь хороший вкус — значит понимать основы композиции, колористики, форм. Для этого не обязательно следить за модными брендами. Можно ходить по музеям, изучать искусство или смотреть много визуально крутых клипов — и так наработать эстетическую базу.
Как ты ее наработал?
Мне с детства прививали вкус к оригинальным вещам. Помню как-то, когда мне было лет семь, мы с мамой ходили по магазинам, и все продавцы повторяли одну и ту же фразу: «Сейчас все так носят». Я уже тогда понял, что меня безумно раздражает эта фраза. Раз все так носят, значит, так носить не надо.
Что ты вкладываешь в понятие «стритвир»?
В первую очередь это одежда со смыслом. Первоначально это маленькие локальные истории. Например, у тебя есть скейтерская тусовка и ты делаешь одежду для своих hommies.
Стритвир — это не о бизнесе в первую очередь. Это о состоянии души. Люди, которые стоят за стритвир-брендами, не задаются сакраментальным вопросом бизнеса: «Продастся или нет?». Они создают то, что сами хотели бы носить. Просто так, по приколу. В этом и вся романтика стритвира.
Носить стритвир-бренды, когда тебе 30+, — это молодиться?
У уличной одежды нет возрастного потолка. Ее придумали с одной целью — чтобы человеку было удобно. И не важно, сколько ему лет. Когда я году в 2005 в первый раз выбрался в Европу, то очень удивился: бренды, которые у нас считались молодежными, там носили взрослые мужики. Я и сам в свои 35 одеваюсь так же, как в 18. Вряд ли у меня есть желание молодиться — для меня это естественный стиль, я так привык.
А сами бренды молодятся? Например, LV, когда своим креативным директором делает Абло.
Они не молодятся, им это не нужно. Такие коллабы — холодный расчет. Консервативные бренды хотят захватить молодую аудиторию и заработать больше денег. Вот и все.
В фэшене, как и в политике, должна быть ротация. Чтобы оставаться клевым, бренду нужно постоянно переизобретать себя, привносить что-то новое. Для этого ему нужен кто-то, кто разбирается в том, что сейчас актуально, — талантливый креативный директор. Причем не обязательно молодой (Dior, например, сделал креативным директором 47-летнего Кима Джонса), главное — со свежим видением.
Старые бренды могут нанимать состоявшихся дизайнеров, у которых есть свои маленькие, но успешные бренды. А могут хантить выпускников условного Saint Martins College (один из самых старых университетов дизайна, который окончили Александр Маккуин, Пол Смит и Джон Гальяно — прим. ред.). Прийти и сказать: «Чувак, у нас есть бренд Diadora. Сейчас он полностью себя изжил, но 30 лет назад делал классные вещи, был популярен и заработал много денег. Перезапусти его — а мы хорошо заплатим».
Плюс, в фэшене изменилось понятие времени. Если раньше бренды долго шли к тому, чтобы стать культовыми, то сейчас дизайнер может стать известным за год-два, а через три уже никому не будет нужен.
По духу ты — миллениал, зэд или (вдруг) зумер?
По духу я — классный парень! Но, скорее всего, на 100% миллениал, по возрасту тоже — мне 35, я успел запрыгнуть в последний вагон.
Я всегда чем-то интересовался. И как только появился интернет, я из него не вылазил. Не для того, чтобы смотреть видосы, а чтобы открыть для себя что-то новое. Интернет — это образ мышления. Ты получаешь доступ к огромному количеству информации, можешь разобраться в любой теме.
При этом многие мои ровесники — внутри натуральные бумеры, которые одной рукой держат телефон, другой тыкают в экран и бурчат, что инстаграм — фигня.
В какой момент тренд становится антитрендом?
Когда становится массовым. Не прикольно, когда приходишь на тусовку, а там еще десять человек в таких же, к примеру, Air Max, как у тебя. А вот когда видишь кого-то в оригинальной одежде — понимаешь, что человек запарился, нашел, где заказать, купил где-то в Европе, не важно.
Если мне нравится вещь, в которой ходит каждый второй, я не куплю ее. По крайней мере не сразу. Могу подождать, пока все о ней забудут, и через два года спокойно купить.
Например, в свое время были популярны кроссовки DC Shoes. В какой-то момент из известной скейтерской обуви они превратились в посмешище: дурацкие кроссовки с огромным язычком. И вот, этим летом в одном из киевских магазинов я увидел кроссовки DC — очень красивую модель, более уточненную. Купил — и кайфанул.
В общем, стиль — это про «быть, а не казаться». Круто и вроде не сложно. Почему тогда люди до сих пор покупают реплики?
Честно? Не знаю. Мне кажется, некоторые вообще не видят в этом ничего плохого. Часто слышу фразы в духе «Какая разница? Их же шьют на одном и том же заводе» или «Да ладно, оно же вообще не отличается». Чувак, оно отличается.
Дело здесь не во внешнем виде (фейк может быть даже красивее оригинала), а в подходе к потреблению. Когда покупаешь подделку, ты платишь деньги людям, которые паразитируют на чужих идеях. А люди, которые на самом деле это придумали, не получат ни копейки. Разве это справедливо?